Робинзон Крузо

Отец мой был родом из Бремена. Нажив торговлей хорошее состояние, он перебрался в Англию, где и женился на моей матери, происходившей из почтенного семейства Робинзонов. Я родился в 1632 году в городе Йорке; мне дали имя Робинзон, фамилию же отца – Крейцнер, но, следуя обычаю англичан упрощать иностранное звучание, переделали в Крузо. У меня уже были сестры и два старших брата, судьба которых сложилась печально, хотя наш дом считался одним из самых благополучных. Старший брат дослужился до подполковника в Английском пехотном полку и был убит под Дюнкирхеном в сражении против испанцев. Что случилось с другим, мне мало известно – я запомнил лишь его смутный образ, мелькнувший и пропавший в моем детстве.

Я был поздним ребенком моих добрых родителей, и стареющий отец постарался дать мне образование, которое можно приобрести, воспитываясь дома или посещая обычную школу. Удрученный выбором военной профессии старшего сына и беспокойным характером среднего, он очень хотел, чтобы я стал адвокатом, однако мне ничто не нравилось, кроме морских путешествий. Слишком рано я начал мечтать о дальних странствиях, и эта страсть, несмотря на просьбы моей матери одуматься и вопреки желанию моего отца, с возрастом только усилилась. Я тогда и не догадывался, куда она меня приведет.

Отец, человек рассудительный и благоразумный, в надежде повлиять на мой выбор однажды утром пригласил меня к себе в комнату и неожиданно горячо заговорил со мной. Какая причина, кроме пагубной склонности к путешествиям, понуждает меня оставить родину и отчий дом?

– Только искатели приключений, люди, стремящиеся к легкой наживе, – продолжал он, – люди, не способные к ежедневной работе, или честолюбцы пускаются в авантюры и ищут сомнительной славы. Безрассудство не украшает человека, оно противоречит норме. Опыт моей жизни показал, что лучшее положение в свете связано с благополучием человека. В нем реже случаются болезни, телесные и душевные мучения, оно лишено роскоши и пороков; спокойствие и скромный достаток – верные спутники счастливой середины…

Я молча его слушал.

– Прекрати наконец-то ребячиться, – говорил отец. – Остепенись. Ты не нуждаешься в куске хлеба, окружен вниманием и любовью, мы все желаем тебе только добра. Однако если ты все же поступишь по-своему и не будешь счастлив, пеняй на себя, на свои ошибки – вот мое предупреждение. Если ты все-таки решишь остаться с нами и прислушаешься к моим советам, я готов сделать для тебя многое. Ведь у меня все время болит сердце при мысли о твоей гибели, принимать участие в которой я не намерен…

Мне стало искренне жаль отца; я был уже готов отказаться от своей мечты и остаться в родительском доме, но вскоре благие намерения испарились, как роса на солнце, и несколько недель спустя я решился тайком бежать!

Но сомнения не покидали меня, и однажды, заметив, что мать моя в хорошем настроении, я, уединившись с ней, шепнул:

– Матушка, желание странствий во мне настолько сильно, что я ни на чем другом не могу сосредоточиться. Для отца было бы гораздо лучше, если бы он согласился с моими планами и дал согласие на их осуществление. Он не ставил бы меня в положение неблагодарного сына. Мне восемнадцать лет и поздно уже идти в ученики к купцу или писарем к стряпчему; я уверен, что, даже если сделаю это, непременно нарушу условие, покину хозяина и сяду на первый попавшийся корабль. Если вы пожелаете замолвить за меня словечко перед отцом, чтобы он сам отпустил меня в дальнее путешествие, то я вскоре вернусь домой и больше не тронусь с места. Обещаю заслужить ваше прощение двойным прилежанием за все потерянное время.

Мать выглядела растерянной и обеспокоенной.

– Это совершенно невозможно, – воскликнула она, – твой отец никогда не пойдет тебе навстречу! Не проси, я ни за что не стану говорить с ним. И не только потому, что ты упрямишься даже после вашей беседы, но еще и по причине полного моего согласия с его взглядом на твою жизнь. Я тебя не поддерживаю и не хочу, чтобы про меня говорили, что я благословила гибельное предприятие, которое не по душе моему мужу.

Позже я узнал, что она все дословно пересказала отцу.

– Наш сын, – горестно вздохнул он в ответ, – мог быть счастливым, оставшись с нами. Если парень отправится рыскать по миру, то не только потеряет тепло родного гнезда, но вдобавок приобретет кучу бед и неприятностей. Я никогда с этим не смирюсь!

И все же я не терял надежды и постоянно отказывался от предложений заняться чем-то более существенным, чем бесплодные фантазии. Я пытался доказать своим родителям невозможность каких-либо перемен в себе. Но прошел еще год, прежде чем мне удалось вырваться из дома…

Как-то раз один мой давний приятель, плывший в Лондон из Гулля на корабле своего отца, уговорил меня отправиться с ним. Меня соблазнили расхожей приманкой всех моряков: он предложил доставить меня в столицу даром. Я тут же согласился и, не спрашивая позволения родителей, не известив их даже намеком, первого сентября 1651 года взошел на борт своего первого в жизни корабля. Теперь мне кажется, что это был скверный поступок: я, словно бродяга, покинул престарелого отца и добрую мать и нарушил сыновний долг. И очень скоро мне пришлось в этом горько раскаяться!

Едва корабль вышел в открытое море, как поднялся ураганный ветер и началась сильнейшая качка. Это ошеломило такого новичка в морском деле, каким тогда был я, – у меня кружилась голова, палуба уходила из-под ног, к горлу подступала тошнота. Мне казалось, что мы вот-вот потонем. Я едва не терял сознание и настолько пал духом, что готов был уже признать, что меня поразила кара небесная. По мере того как волнение на море усиливалось, во мне зрело паническое решение: лишь только нога моя ступит на твердую землю, тотчас вернусь в родительский дом и никогда больше не сяду на корабль.

Даниэль Дефо .

Робинзон Крузо. Дальнейшие приключения Робинзона Крузо (сборник)

©Издательство «РИМИС», издание, оформление, 2010

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Робинзон Крузо

Я родился в 1632 году в городе Йорке в почтенной семье, хотя и не коренного происхождения: мой отец приехал из Бремена и поначалу обосновался в Гулле. Наживторговлей хорошее состояние, он оставил дела и переселился в Йорк. Здесь он женился на моей матери, которая принадлежала к старинному роду, носившему фамилию Робинзон. Мне дали имя Робинзон, отцовскую же фамилию Крейцнер англичане, по обычаю своему коверкать иностранные слова, переделали в Крузо. Со временем мы и сами стали называть себя и подписываться Крузо; так же всегда звали меня и мои знакомые.

У меня было два старших брата. Один служил во Фландрии, в английском пехотном полку, том самом, которым когда-то командовал знаменитый полковник Локхарт; брат дослужился до чина подполковника и был убит в сражении с испанцами под Дюнкерком. Что сталось со вторым моим братом – не знаю, как не знали отец и мать, что сталось со мной.

Так как в семье я был третьим сыном, то меня не собирались пускать по торговой части, и голова моя с юных лет была набита всякими бреднями. Отец мой, находясь уже в преклонном возрасте, позаботился, чтобы я получил вполне сносное образование в той мере, в какой его могли дать домашнее воспитание и бесплатная городская школа. Он прочил меня в юристы, но я мечтал о морских путешествиях и слышать не хотел ни о чем другом. Эта страсть моя к морю оказалась столь сильна, что я пошел против воли отца – более того, против его запретов – и пренебрег уговорами и мольбами матери и друзей; казалось, было что-то роковое в этом природном влечении, толкавшем меня к злоключениям, которые выпали мне на долю.

Отец мой, человек степенный и умный, догадываясь о моих намерениях, предостерег меня серьезно и основательно. Прикованный подагрой к постели, он позвал меня однажды утром в свою комнату и с жаром принялся увещевать. Какие другие причины, спросил он, кроме склонности к бродяжничеству, могут быть у меня для того, чтобы покинуть отчий дом и родную страну, где я могу прилежанием и трудом увеличить свой достаток и жить в довольстве и с приятностью? Отчизну покидают в погоне за приключениями, сказал он, либо те, кому нечего терять, либо честолюбцы, жаждущие достичь еще большего; одни пускаются в предприятия, выходящие из рамок обыденной жизни, ради наживы, другие – ради славы; но подобные цели для меня или недоступны, или недостойны; мой удел – середина, то есть то, что можно назвать высшею ступенью скромного существования, а оно, как он убедился на многолетнем опыте, лучше всякого другого на свете и более всего для счастья приспособлено, ибо человека не гнетут нужда и лишения, тяжкий труд и страдания, выпадающие на долю низших классов, и не сбивают с толку роскошь, честолюбие, чванство и зависть высших классов.

Насколько приятна такая жизнь, сказал он, можно судить хотя бы по тому, что все остальные ей завидуют: ведь и короли нередко жалуются на горькую участь людей, рожденных для великих дел, и сетуют, что судьба не поставила их между двумя крайностями – ничтожеством и величием, и даже мудрец, который молил небо не посылать ему ни бедности, ни богатства, тем самым свидетельствовал, что золотая середина есть пример истинного счастья.

Стоит только понаблюдать, уверял меня отец, и я пойму, что все жизненные невзгоды распределены между высшими и низшими классами и что реже всего их терпят люди умеренного достатка, не подверженные стольким превратностям судьбы, как высшие и низшие круги человеческого общества; даже от недугов, телесных и душевных, они защищены больше, чем те, у кого болезни порождаются либо пороками, роскошью и всякого рода излишествами, либо изнурительным трудом, нуждой, скудной и дурной пищей, и все их недуги не что иное, как естественные последствия образа жизни. Среднее положение в обществе наиболее благоприятствует расцвету всех добродетелей и всех радостей бытия: мир и довольство – слуги его; умеренность, воздержанность, здоровье, спокойствие духа, общительность, всевозможные приятные развлечения, всевозможные удовольствия – его благословенные спутники. Человек среднего достатка проходит свой жизненный путь тихо и безмятежно, не обременяя себя ни физическим, ни умственным непосильным трудом, не продаваясь в рабство из-за куска хлеба, не мучаясь поисками выхода из запутанных положений, которые лишают тело сна, а душу – покоя, не страдая от зависти, не сгорая втайне огнем честолюбия. Привольно и легко скользит он по жизни, разумным образом вкушая сладости бытия, не оставляющие горького осадка, чувствуя, что он счастлив, и с каждым днем постигая это все яснее и глубже.

Затем отец настойчиво и чрезвычайно ласково стал упрашивать меня не ребячиться, не бросаться очертя голову навстречу бедствиям, от которых сама природа и условия жизни, казалось, должны меня оградить. Ведь я не поставлен в необходимость работать из-за куска хлеба, а он приложит все старания, чтобы вывести меня на ту дорогу, которую советует мне избрать; если же я окажусь неудачником или несчастным, то мне придется пенять лишь на злой рок или на собственные оплошности, так как он предостерег меня от шага, который не принесет мне ничего, кроме вреда, и, исполнив таким образом свой долг, слагает с себя всякую ответственность; словом, если я останусь дома и устрою свою жизнь согласно его указаниям, он будет мне заботливым отцом, но ни в коем случае не станет способствовать моей погибели, поощряя к отъезду. В заключение он привел в пример моего старшего брата, которого он так же настойчиво убеждал не принимать участия в нидерландской войне, но все уговоры оказались напрасными: юношеские мечтания заставили моего брата бежать в армию, и он погиб. И хотя, закончил отец, он никогда не перестанет молиться обо мне, но берется утверждать, что, если я не откажусь от своих безумных намерений, на мне не будет благословения Божия. Придет время, когда я пожалею, что пренебрег его советом, но тогда, может статься, некому будет прийти мне на выручку.

Я видел, как в конце этой речи (она была поистине пророческой, хотя, я думаю, отец мой и сам этого не подозревал) обильные слезы заструились по лицу старика, особенно когда он заговорил о моем убитом брате; а когда батюшка сказал, что придет время раскаяния, но помочь мне уже будет некому, то от волнения голос его дрогнул, и он прошептал, что сердце его разрывается и он не может больше вымолвить ни слова.

Я был искренне растроган этой речью (да и кого бы она не тронула?) и твердо решил не думать более об отъезде в чужие края, а остаться на родине, как того желал мой отец. Но увы! Через несколько дней от моей решимости не осталось и следа: короче говоря, через несколько недель после моего разговора с отцом я во избежание новых отцовских увещаний решил бежать из дому тайком. Я сдержал пыл своего нетерпения и действовал не спеша: выбрав время, когда моя мать, как мне показалось, была в более добром расположении духа, чем обычно, я отвел ее в уголок и признался, что все мои помыслы подчинены желанию повидать далекие края, и что, если даже я и займусь каким-либо делом, у меня все равно не хватит терпения довести его до конца, и что пусть лучше отец отпустит меня добровольно, иначе я буду вынужден обойтись без его разрешения. Мне уже восемнадцать лет, сказал я, а в эти годы поздно учиться ремеслу, и если бы даже я поступил писцом к стряпчему, то знаю наперед – я убежал бы от своего патрона, не дотянув до конца обучения, и ушел в море. Но если бы матушка уговорила отца хоть единожды отпустить меня в морское путешествие; ежели жизнь в море придется мне не по душе, я вернусь домой и не уеду более; и я могу дать слово, что удвоенным прилежанием наверстаю потерянное время.

Мои слова сильно разволновали матушку. Она сказала, что заговаривать с отцом об этом бесполезно, ибо он слишком хорошо понимает, в чем моя польза, и никогда не даст согласия на то, что послужит мне во вред. Она просто изумлена, что я еще могу думать о подобных вещах после моего разговора с отцом, который убеждал меня так мягко и с такой добротой. Конечно, если я твердо решил себя погубить, тут уже ничего не поделаешь, но я могу быть уверен, что ни она, ни отец никогда не согласятся на мою затею; сама же она нисколько не желает содействовать моей гибели, и я никогда не буду вправе сказать, что моя мать потакала мне, в то время как отец был против.

Впоследствии я узнал, что хотя матушка и отказалась ходатайствовать за меня перед отцом, однако передала ему наш разговор от слова до слова. Очень озабоченный таким оборотом дела, отец сказал ей со вздохом: «Мальчик мог бы жить счастливо, оставшись на родине, но если он пустится в чужие края, он станет самым жалким, самым несчастным существом на свете. Нет, я не могу на это согласиться».

Прошел без малого год, прежде чем мне удалось вырваться на волю. В течение этого времени я упорно оставался глух ко всем предложениям заняться делом и часто пререкался с отцом и матерью, которые решительно противились тому, к чему меня столь сильно влекло. Однажды, когда я находился в Гулле, куда я попал случайно, без всякой мысли о побеге, один мой приятель, отправлявшийся в Лондон на корабле своего отца, стал уговаривать меня ехать с ним, соблазняя, как это водится у моряков, тем, что мне ничего не будет стоить проезд. И вот, не спросившись ни у отца, ни у матери, не уведомив их ни словом и предоставив им узнать об этом как придется, не испросив ни родительского, ни Божьего благословения, не принимая в расчет ни обстоятельств, ни последствий, в недобрый – видит Бог! – час, 1 сентября 1651 года, я взошел на борт корабля, отправлявшегося в Лондон. Надо полагать, никогда несчастья и беды молодых искателей приключений не начинались так рано и не продолжались так долго, как мои. Не успел наш корабль выйти из устья Хамбера, как подул ветер, вздымая огромные, страшные волны. До тех пор я никогда не бывал в море и не могу описать, как худо пришлось моему бедному телу и как содрогалась от страха моя душа. И только тогда я всерьез задумался о том, что я натворил, и о справедливости небесной кары, постигшей меня за то, что я так бессовестно покинул отчий дом и нарушил сыновний долг. Все добрые советы моих родителей, слезы отца и мольбы матери воскресли в моей памяти, и совесть, которая в то время еще не успела окончательно очерстветь, терзала меня за пренебрежение к родительским увещаниям и за нарушение обязанностей перед Богом и отцом.

Между тем ветер крепчал, и на море разыгралась буря, которая, впрочем, не шла в сравнение с теми, что я много раз видел потом, ни даже с той, что мне пришлось увидеть несколько дней спустя. Но и этого было довольно, чтобы ошеломить меня, новичка, ничего не смыслившего в морском деле. Когда накатывалась новая волна, я ожидал, что она нас поглотит, и всякий раз, когда корабль падал вниз, как мне казалось, в пучину или бездну морскую, я был уверен, что он уже больше не поднимется на поверхность. И в этой муке душевной я неоднократно решался и давал себе клятвы, что, если Господу будет угодно сохранить на сей раз мне жизнь, если нога моя снова ступит на твердую землю, я тотчас же вернусь домой к отцу и, покуда жив, не сяду на корабль, что я последую отцовским советам и никогда более не подвергну себя подобной опасности. Теперь я понял всю справедливость рассуждений отца относительно золотой середины; для меня ясно стало, как мирно и приятно прожил он всю жизнь, никогда не подвергая себя бурям на море и невзгодам на суше, – словом, я, как некогда блудный сын, решил вернуться в родительский дом с покаянием.

Эти трезвые и благоразумные мысли не оставляли меня, покуда длилась буря, и даже некоторое время после нее; но на другое утро ветер стал стихать, волнение поулеглось, и я начал понемногу осваиваться с морем. Как бы то ни было, весь этот день я был настроен очень серьезно (тем более что еще не совсем оправился от морской болезни); но перед закатом небо прояснилось, ветер прекратился, и наступил тихий, очаровательный вечер; солнце зашло без туч и такое же ясное встало на другой день, и гладь морская при полном или почти полном безветрии, вся облитая его сиянием, представляла восхитительную картину, какой я никогда еще не видывал.

Ночью я отлично выспался, от моей морской болезни не осталось и следа, я был бодр и весел и любовался морем, которое еще вчера так бушевало и грохотало и в такое короткое время могло затихнуть и явить собою столь привлекательное зрелище. И тут-то, словно для того чтобы изменить мое благоразумное решение, ко мне подошел приятель, сманивший меня ехать с ним, и, хлопнув меня по плечу, сказал: «Ну что, Боб, как ты себя чувствуешь после вчерашнего? Бьюсь об заклад, что ты испугался, – признавайся, ведь испугался вчера, когда задул ветерок?» – «Ветерок? Хорош ветерок! Я и представить себе не мог такой ужасной бури!» – «Бури! Ах ты, чудак! Так, по-твоему, это буря? Что ты! Это сущие пустяки! Дай нам хорошее судно да побольше простору, – мы такого шквалика и не заметим. Ну, да ты еще совсем неопытный моряк, Боб. Пойдем-ка лучше сварим пуншу и забудем об этом. Взгляни, какой чудесный нынче день!» Чтоб сократить эту грустную часть моей повести, скажу, что дальше пошло, как положено у моряков: сварили пунш, я порядком охмелел и потопил в разгуле той ночи все мое раскаяние, все размышления о прошлом моем поведении и все мои благие решения относительно будущего. Словом, как только на море воцарилась тишь, как только вместе с бурей улеглись мои взбудораженные чувства и прошел страх утонуть в морской пучине, так мысли мои повернули в прежнее русло, и все клятвы, все обещания, которые я давал себе в часы страданий, были позабыты. Правда, порой на меня находило просветление, здравые мысли еще пытались, так сказать, воротиться ко мне, но я гнал их прочь, боролся с ними, словно с приступами болезни, и при помощи пьянства и веселой компании скоро восторжествовал над этими припадками, как я их называл: в какие-нибудь пять-шесть дней я одержал столь полную победу над своей совестью, какой только может пожелать себе юнец, решившийся не обращать на нее внимания. Однако меня ждало еще одно испытание: как всегда в подобных случаях, Провидение пожелало отнять у меня последнее оправдание перед самим собою; в самом деле, если на этот раз я не захотел понять, что всецело обязан ему, то следующее испытание было такого рода, что тут уж и самый последний, самый отпетый негодяй из нашего экипажа не мог бы не признать, что опасность была поистине велика и спаслись мы только чудом.

На шестой день по выходе в море мы пришли на Ярмутский рейд. Ветер после шторма был все время неблагоприятный и слабый, так что после шторма мы двигались еле-еле. Здесь мы были вынуждены бросить якорь и простояли при юго-западном, то есть противном, ветре семь или восемь дней. В течение этого времени на рейд пришло немалое количество судов из Ньюкасла, ибо Ярмутский рейд обычно служит местом стоянки для кораблей, которые дожидаются здесь попутного ветра, чтобы войти в реку.

Впрочем, мы не простояли бы долго и вошли бы в реку с приливом, если бы ветер не был так свеж, а дней через пять не покрепчал еще больше. Однако Ярмутский рейд считается такой же хорошей стоянкой, как и гавань, а якоря и якорные канаты были у нас надежные; поэтому наши люди ничуть не тревожились и даже не помышляли об опасности – по обычаю моряков, они делили свой досуг между отдыхом и развлечениями. Но на восьмой день утром ветер усилился, и пришлось свистать наверх всех матросов, убрать стеньги и плотно закрепить все, что нужно, чтобы судно могло безопасно держаться на рейде. К полудню на море началось большое волнение, корабль стало сильно раскачивать; он несколько раз зачерпнул бортом, и раза два нам показалось, что нас сорвало с якоря. Тогда капитан скомандовал отдать запасной якорь. Таким образом, мы держались на двух якорях против ветра, вытравив канаты до конца.

Тем временем разыгрался жесточайший шторм. Растерянность и страх были теперь даже на лицах матросов. Я несколько раз слышал, как сам капитан, проходя мимо меня из своей каюты, бормотал вполголоса: «Господи, смилуйся над нами, иначе мы погибли, всем нам конец», – что не мешало ему, однако, зорко наблюдать за работами по спасению корабля. Поначалу на всю эту суматоху я взирал в отуплении, неподвижно лежа в своей каюте рядом со штурвалом, и даже не знаю хорошенько, что я чувствовал. Мне было трудно вернуть прежнее покаянное настроение после того, как я сам его презрел и ожесточил свою душу; мне казалось, что смертный ужас раз и навсегда миновал и что эта буря пройдет бесследно, как и первая. Но, повторяю, когда сам капитан, проходя мимо, обмолвился о грозящей нам гибели, я неимоверно испугался. Я выбежал из каюты на палубу; никогда в жизни не приходилось мне видеть такой зловещей картины: на море вздымались валы вышиной с гору, и такая гора опрокидывалась на нас каждые три-четыре минуты. Когда, собравшись с духом, я огляделся вокруг, то увидел тяжкие бедствия. На двух тяжело нагруженных судах, стоявших неподалеку от нас на якоре, были обрублены все мачты. Кто-то из наших матросов крикнул, что корабль, стоявший в полумиле от нас впереди, пошел ко дну. Еще два судна сорвало с якорей и унесло в открытое море на произвол судьбы, ибо ни на том, ни на другом не оставалось ни одной мачты. Мелкие суда держались лучше других – им было легче маневрировать; но два или три из них тоже унесло в море, и они промчались борт о борт мимо нас, убрав все паруса, кроме одного кормового кливера.

В конце дня штурман и боцман стали упрашивать капитана позволить им срубить фок-мачту. Капитан долго упирался, но боцман принялся доказывать, что, если фок-мачту оставить, судно непременно затонет, и он согласился, а когда снесли фок-мачту, грот-мачта начала так шататься и так сильно раскачивать судно, что пришлось снести и ее и таким образом освободить палубу.

Судите сами, что должен был испытывать все это время я – юнец и новичок, незадолго перед тем испугавшийся небольшого волнения. Но если после стольких лет память меня не обманывает, не смерть была мне страшна тогда; во сто крат сильнее ужасала меня мысль о том, что я изменил своему решению прийти с повинной к отцу и вернулся к прежним химерическим стремлениям, и мысли эти, усугубленные ужасом перед бурей, приводили меня в состояние, которого не передать никакими словами. Но самое худшее было еще впереди. Буря продолжала свирепствовать с такой силой, что, по признанию самих моряков, им никогда не случалось видеть подобной. Судно у нас было крепкое, но от тяжелого груза глубоко сидело в воде, и его так качало, что на палубе поминутно слышалось: «Кренит! Дело – табак!» Пожалуй, для меня было даже к лучшему, что я не вполне понимал значение этих слов, пока не попросил объяснить их. Однако буря бушевала все яростнее, и я увидел – а это нечасто увидишь, – как капитан, боцман и еще несколько человек, более разумных, чем остальные, молились, ожидая, что корабль вот-вот пойдет ко дну. В довершение ко всему вдруг среди ночи один из матросов, спустившись в трюм поглядеть, все ли там в порядке, закричал, что судно дало течь; другой посланный донес, что вода поднялась уже на четыре фута. Тогда раздалась команда: «Все к насосам!» Когда я услыхал эти слова, у меня замерло сердце, и я упал навзничь на койку, где я сидел. Но матросы растолкали меня, заявив, что если до сих пор я был бесполезен, то теперь могу работать, как и всякий другой. Тогда я встал, подошел к насосу и усердно принялся качать. В это время несколько мелких судов, груженных углем, будучи не в состоянии выстоять против ветра, снялись с якоря и вышли в море. Когда они проходили мимо, наш капитан приказал подать сигнал бедствия, то есть выстрелить из пушки. Не понимая, что это значит, я пришел в ужас, вообразив, что судно наше разбилось или случилось нечто другое, не менее страшное, и потрясение было так сильно, что я упал в обморок. Но в такую минуту каждому было впору заботиться лишь о спасении собственной жизни, и никто на меня не обратил внимания и не поинтересовался, что приключилось со мной. Другой матрос, оттолкнув меня ногой, стал к насосу на мое место в полной уверенности, что я уже мертв; прошло немало времени, пока я очнулся.

Работа шла полным ходом, но вода в трюме поднималась все выше. Было очевидно, что корабль затонет, и хотя буря начинала понемногу стихать, однако нечего было и надеяться, что он сможет продержаться на воде, покуда мы войдем в гавань, и капитан продолжал палить из пушек, взывая о помощи. Наконец одно легкое суденышко, стоявшее впереди нас, отважилось спустить шлюпку, чтобы подать нам помощь. Подвергаясь немалой опасности, шлюпка приблизилась к нам, но ни мы не могли добраться до нее, ни шлюпка не могла причалить к нашему кораблю, хотя люди гребли изо всех сил, рискуя своей жизнью ради спасения нашей. Наконец наши матросы бросили им с кормы канат с буйком, вытравив его на большую длину. После долгих и тщетных усилий гребцам удалось поймать конец каната; мы притянули их под корму и все до одного спустились в шлюпку. О том, чтобы добраться до их судна, нечего было и думать; поэтому мы единодушно решили грести по ветру, стараясь только держать по возможности к берегу. Наш капитан пообещал чужим матросам, что в случае, если лодка разобьется о берег, он заплатит за нее хозяину. И вот, частью на веслах, частью подгоняемые ветром, мы направились к северу в сторону Уинтертон-Несса, постепенно приближаясь к земле.

Книга о приключениях Робинзона Крузо по праву может считаться одним из наиболее знаменитых произведений в европейской литературе. Даже те из наших соотечественников, которые не особенно расположены к проведению времени за чтением, наверняка смогут рассказать о том, что когда-то давно читали об удивительных приключениях моряка, почти тридцать лет прожившего в одиночестве на необитаемом острове. Однако гораздо меньшее число читателей вспомнят, кто написал Робинзона Крузо. Чтобы не возвращаться еще раз к книге, но погрузиться вновь в атмосферу беззаботного детства, перечитайте эту статью и вспомните, о чем писал автор, благодаря которому увидели свет удивительные приключения моряка.

Робинзон Крузо и Мюнхгаузен

События в жизни моряка, описанные Даниэлем Дефо, - одна из книг 17-18 века, которая заняла особое место среди произведений детской литературы наряду с приключениями барона Мюнхгаузена. Но если история о знаменитом чудаке, утверждавшем, что он вытащил себя из болота за волосы, взрослыми людьми перечитывается только в период ностальгии по детству, то роман, который создал Даниэль Дефо, - совсем другое дело. Надо заметить, что имя автора, написавшего об удивительных приключениях барона, известно лишь специалистам-библиографам.

Робинзон Крузо. Тема произведения

Постараемся ответить на вопрос о том, какова главная задача этого произведения. Тем, кто вспомнит историю, в которую попал Робинзон Крузо, содержание этого произведения, станет понятно, для чего автор создал его. Основная тема романа - это проблема человека из цивилизованного общества, оказавшегося наедине с природой.

О создании произведения

Произведения вполне характерен для реалистических романов Англии того времени.

Прототип главного героя - моряк Селькирк и, конечно, сам Даниэль Дефо. Автор наделил Робинзона своим жизнелюбием и упорством. Однако Робинзон старше писателя почти на 30 лет: когда немолодой моряк высаживается на родном берегу, полный сил, образованный Дефо уже действует в Лондоне.

В отличие от Селькирка, Робинзон проводит на необитаемом острове не четыре с половиной года, а долгих 28 лет. Автор осознанно ставит своего героя в такие условия. После пребывания на Робинзон остается цивилизованным человеком.

Даниэль Дефо смог поразительно точно написать о климате, флоре и фауне острова, на который попал Робинзон. Координаты этого места совпадают с координатами острова Тобаго. Это объясняется тем, что автор тщательно изучал информацию, описанную в таких книгах, как «Открытие Гвианы», «Путешествия вокруг света» и прочих.

Роман увидел свет

Когда читаешь это произведение, понимаешь, что тот, кто написал «Робинзона Крузо», испытывал огромное удовольствие от работы над своим детищем. Труд, проделанный Даниэлем Дефо, был оценен современниками. Книга увидела свет 25 апреля 1719 года. Роман так понравился читателям, что в этом же году произведение переиздавалось 4 раза, а всего при жизни автора - 17 раз.

Мастерство писателя было оценено по достоинству: читатели верили в невероятные приключения главного героя, который провел почти 30 лет на необитаемом острове после кораблекрушения.

Робинзон Крузо - третий сын состоятельного человека. С детства мальчик мечтает о морских путешествиях. Один его брат погиб, другой пропал без вести, поэтому отец против того, чтобы он отправился в море.

В 1651 году он отправляется в Лондон. Судно, на котором он плывет, терпит крушение.

Из Лондона он решает плыть в Гвинею, теперь корабль захватывает турецкий корсар. Робинзон попадает в рабство. В течение двух лет у него нет никаких надежд на побег, но когда надзор ослабевает, Робинзон находит возможность бежать. Его, мавра и Ксури отправляют ловить рыбу. Выбросив мавра за борт, он уговаривает Ксури бежать вместе.

Португальских корабль подбирает их в море и отвозит в Бразилию. Робинзон продает Ксури капитану корабля.

В Бразилии главный герой устраивается основательно, покупает земли, трудится, словом, приходит к «золотой середине», о чем так мечтал его отец.

Однако жажда авантюризма толкает его на поездку к берегам Гвинеи за рабочей силой. Соседи-плантаторы обещают вести хозяйство в его отсутствие и передать ему невольников наравне со всеми. Его корабль терпит крушение. Он один остается в живых.

С трудом добравшись до берега, Робинзон проводит первую ночь на дереве. С корабля он забирает инструменты, порох, оружие, продукты. Робинзон понимает, что В последующем он 12 раз наведывается на корабль и находит там «кучу золота», философски отмечая его бесполезность.

Робинзон устраивает себе надежное жилье. Он охотится на коз, а потом одомашнивает их, налаживает земледелие, сооружает календарь (зарубки на столбе). Через 10 месяцев пребывания на острове у него появляется своя «дача», которую главный герой располагает в шалаше той части острова, где водятся зайцы, лисы, черепахи, растут дыни и виноград.

Робинзоном владеет заветная мечта - построить лодку и доплыть до материка, но то, что он соорудил, может позволить ему путешествовать лишь вблизи острова.

Однажды главный герой обнаруживает на острове след ноги: два года им владеет ужас быть съеденным дикарями.

Робинзон надеется спасти дикаря, который предназначен «на убой», чтобы обрести товарища, помощника или слугу.

К концу пребывания на острове в его жизни появляется Пятница, которого он обучает трем словам: «да», «нет», «господин». Вместе они освобождают испанца и отца Пятницы, пленников дикарей. Вскоре после этого на остров прибывает команда английского корабля, которая взяла в плен своего капитана, его помощника и пассажира судна. Робинзон освобождает пленников. Капитан доставляет его в Англию.

В июне 1686 года Робинзон возвращается из своего путешествия. Его родители давно умерли. Ему возвращают все доходы от бразильской плантации. Он берет на попечение двух племянников, женится (в 61 год), у него рождаются два сына и дочь.

Причины успеха книги

Первое, что способствовало успеху романа - это высокое мастерство того, кто написал «Робинзона Крузо». Даниэлем Дефо была проведена колоссальная работа по изучению географических источников. Это помогло ему детально описать особенности флоры и фауны необитаемого острова. Одержимость автора своей работой, творческий подъем, который он испытывал, - все это сделало его произведение необыкновенно достоверным, читатель искренне поверил в замысел Дефо.

Вторая причина успеха - это, безусловно, увлекательность сюжета. Это приключенческий роман авантюрного характера.

Динамика развития личности главного героя

Несложно представить, что поначалу, попав на остров, Робинзон чувствовал глубочайшее отчаяние. Он - лишь слабый человек, оставшийся наедине с морем. Робинзон Крузо оторван от того, к чему привык. Цивилизация делает нас слабыми.

Однако позднее он осознает, насколько ему повезло, ведь он остался в живых. Осознав свое положение, главный герой начинает обустраиваться на острове.

За двадцать восемь лет жизни на необитаемом острове Робинзон научился многому, что помогло ему выжить. Отдаленность от цивилизации вынудила его освоить навыки по добыванию огня, изготовлению свечей, посуды, масла. Этот человек самостоятельно сделал себе дом, мебель, научился печь хлеб, плести корзины, обрабатывать землю.

Пожалуй, самое ценное умение, которое получил Робинзон Крузо за долгие годы, - это умение жить, а не существовать в любых условиях. Он не роптал на судьбу, а лишь делал все, чтобы его была лучше, в этом ему помогло трудолюбие.

Психологический характер романа

Произведение о Робинзоне Крузо можно по праву считать первым психологическим романом. Автор рассказывает нам о характере главного героя, испытаниях, которые он переносит. Тот, кто написал Робинзона Крузо, необыкновенно точно рассказывает о переживаниях человека на необитаемом острове. Писатель раскрывает рецепт, благодаря которому главный персонаж находит в себе силы не терять мужества. Робинзон выжил, потому что сумел взять себя в руки и много работать, не поддаваясь отчаянию.

Кроме того, Дефо наделил главного героя способностью анализировать свое поведение. Робинзон вел дневник, который долгое время был его единственным собеседником. Главный герой научился видеть хорошее во всем, что происходило с ним. Он действовал, понимая, что все могло быть намного хуже. Сложная жизнь потребовала от него умения быть оптимистом.

О характере главного героя

Робинзон Крузо, главы произведения Дефо рассказывают нам многое об этом герое, - очень реалистичный персонаж. Как в любом другом человеке, в этом моряке есть хорошие и плохие качества.

В случае с Ксури он проявляет себя как предатель, не способный сопереживать другим. Характерно, например, что Пятница называет его господином, а не другом. Сам о себе Робинзон говорит как о хозяине острова или даже как о царе этой земли.

Однако автор наделяет главного героя многими положительными качествами. Он понимает, что только сам может нести ответственность за все несчастья в его жизни. Робинзон - сильная личность, которая постоянно действует и добивается улучшений в своей судьбе.

Об авторе

Жизнь самого Даниэля Дефо также изобилует приключениям и полна противоречий. Окончив духовную академию, он, однако, всю свою довольно долгую жизнь занимался коммерческими предприятиями, связанными с большими рисками. Известно, что он был одним из участников восстания против королевской власти, после чего долго скрывался.

Вся его деятельность была связана с мечтой, которая понятна многим: он хотел разбогатеть.

Уже к 20-ти годам он состоялся как удачливый коммерсант, но в последующем потерпел банкротство, после чего, спасаясь от долговой тюрьмы, жил в приюте для преступников под вымышленным именем.

Позднее занимался журналистикой и стал влиятельной политической фигурой.

Дефо до конца своих дней скрывался от кредиторов и умер в полном одиночестве.

Роман Даниеля Дефо «Робинзон Крузо» стал поистине новаторским произведением своего времени. Не только его жанровая особенность, реалистические тенденции, естественная манера повествования и ярко выраженная социальная обобщенность делают его таковым. То главное, чего достиг Дефо – это создание романа нового типа, того, что сейчас подразумеваем мы, говоря об этом литературном понятии. Любители английского, вероятно, знают, что в языке существуют два слова – «romance» и «novel». Так вот, первый термин обозначает тот роман, что существовал вплоть до 18 века, художественный текст, включающий различные фантастические элементы – ведьм, сказочные превращения, колдовство, клады и т.д. Роман же нового времени – «novel» – подразумевает в точности обратное: естественность происходящего, внимание к деталям быта, ориентация на достоверность. Последнее удалось писателю как нельзя лучше. Читатели действительно верили в правдивость всего написанного, а особенно яростные поклонники даже писали письма Робинзону Крузо, на которые с удовольствием отвечал сам Дефо, не желая снимать пелену с глаз воодушевленных фанатов.

Книга повествует о жизни Робинзона Крузо, начиная с восемнадцатилетнего возраста. Именно тогда он покидает родительский дом и отправляется навстречу приключениям. Еще до того, как попасть на необитаемый остров, он переживает немало злоключений: он дважды попадает в шторм, оказывается в плену и два года терпит положение раба, а после того, как судьба вроде бы показала свою благосклонность к путешественнику, одарила его умеренным достатком и прибыльным делом, герой бросается в новую авантюру. И на этот раз, уже остается в одиночестве на необитаемом острове, жизнь на котором и составляет основную и важнейшую часть повествования.

История создания

Считается, что идею создания романа Дефо позаимствовал из реально произошедшего случая с одним моряком – Александром Селькирком. Источником этой истории, скорее всего, было одно из двух: либо книга Вудса Роджерса «Плавание вокруг света», либо очерк Ричарда Стила, напечатанный в журнале «Англичанин». А произошло вот что: между моряком Александром Селькирком и капитаном корабля вспыхнула ссора, в результате чего первый был высажен на необитаемом острове. Ему выдали необходимый на первое время запас провианта и оружия и высадили на острове Хуан Фернандес (Juan Fernández), где он прожил в одиночестве около четырех с лишним лет, пока его не заметило проходившее мимо судно и не доставило в лоно цивилизации. За это время моряк полностью потерял навыки человеческого быта и общения; ему потребовалось время на адаптацию к прошлым условиям жизни. Дефо немало изменил в истории Робинзона Крузо: его затерянный остров переместился из Тихого океана в Атлантический, срок проживания героя на острове увеличился с четырех до двадцати восьми лет, при этом он не одичал, а напротив смог организовать свой цивилизованный быт в условиях девственно дикой природы. Робинзон считал себя его мэром, установил строгие законы и порядки, научился охоте, рыбной ловле, земледелию, плетению корзин, выпеканию хлеба, сыроделию и даже выделке глиняной посуды.

Из романа становится понятно, что на идейный мир произведения также повлияла философия Джона Локка: все основы созданной Робинзоном колонии выглядят как переложение идей философа о правлении. Интересно, что в трудах Локка уже была использована тема острова, находящегося вне какой-либо связи с остальным миром. Помимо этого, именно сентенциями этого мыслителя, скорее всего, навязаны и убеждения автора о важной роли труда в жизни человека, о его влиянии на историю развития общества, ведь только упорный и тяжелый труд помог герою создать подобие цивилизации в условиях дикой природы и сохранить цивилизованность самому.

Жизнь Робинзона Крузо

Робинзон – один из трех сыновей в семье. Старший брат главного героя погиб на войне во Фландрии, средний пропал без вести, поэтому за будущее младшего родители переживали втройне. Тем не менее, образования ему никакого не дали, с детства его занимали в основном только мечты о морских приключениях. Отец уговаривал его жить размеренно, соблюдать «золотую середину», иметь надежный честный заработок. Однако отпрыск не смог выкинуть из головы детские фантазии, страсть к приключениям и в восемнадцать лет, против воли родителей, отправился на корабле в Лондон. Так начались его странствия.

В первый же день на море случился шторм, изрядно напугавший юного авантюриста и заставивший задуматься о небезопасности предпринятого путешествия и о возвращении домой. Однако после окончания бури и обыкновенной попойки сомнения улеглись, и герой решил отправляться дальше. Это событие стало предвестником всех его будущих злоключений.

Робинзон, даже будучи уже взрослым человеком, никогда не упускал случая пуститься в новую авантюру. Так, неплохо устроившись в Бразилии, имея свою весьма доходную плантацию, приобретя друзей и хороших соседей, как раз достигнув той самой «золотой середины», о которой когда-то говорил ему отец, он соглашается на новое дело: доплыть до берегов Гвинеи и тайно приобрести там рабов для увеличения плантаций. Он и команда, всего 17 человек, отправляются в путь, в роковую для героя дату – первое сентября. Когда-то первого сентября он также отплыл на корабле из дома, после чего потерпел немало бедствий: два шторма, пленение турецким корсаром, два года рабства и тяжелый побег. Теперь его ждало более серьезное испытание. Корабль снова попал в шторм и разбился, погибла вся его команда, а Робинзон оказался один на необитаемом острове.

Философия в романе

Философский тезис, на котором строится роман, – человек – разумное социальное животное. Поэтому и жизнь Робинзона на острове строится по законам цивилизации. У героя продуман четкий распорядок дня: начиналось все с чтения Священного Писания, потом охота, сортировка и приготовление убитой дичи. В оставшееся время он мастерил различные бытовые предметы, что-то строил или же отдыхал.

Кстати, именно Библия, взятая им с потонувшего корабля вместе с другими предметами первой необходимости, помогли ему постепенно смириться со своей горькой участью одинокой жизни на необитаемом острове, а после даже признать, что он еще тот счастливчик, ведь все его товарищи погибли, а ему была дарована жизнь. И за двадцать восемь лет в изоляции он не только приобрел, как оказалось, столь нужные навыки охоты, земледелия, различных ремесел, но и претерпел серьезные внутренние изменения, встал на путь духовного развития, пришел к Богу и религии. Однако его религиозность практическая (в одном из эпизодов он распределяет все случившиеся в два столбика – «добро» и «зло»; в колонке «добро» оказалось на один пункт больше, что и убедило Робинзона в том, что Бог – хороший, Он дал ему больше, чем взял) – явление в 18 века.

Среди просветителей, кем и являлся Дефо, был распространен деизм – рациональная религия, опирающаяся на доводы разума. Неудивительно, что и его герой, сам того не подозревая, воплощает просветительскую философию. Так, в своей колонии Робинзон дает равные права испанцам и англичанам, исповедует веротерпимость: сам он считает себя протестантом, Пятница, по роману, – новообращенный христианин, испанец – католик, а отец Пятницы – язычник, к тому же еще и людоед. И всем им приходится жить вместе, однако никаких конфликтов на религиозной почве не происходит. У героев есть общая цель – выбраться с острова – и ради этого они трудятся, не обращая внимания на конфессиональные различия. Труд стает в центре всего, он и является смыслом человеческой жизни.

Интересно, что история Робинзона Крузо имеет притчевое начало – один из любимых мотивов английских романистов. «Притча о блудном сыне» положена в основу произведения. В ней, как известно, герой возвратился домой, покаялся в грехах перед отцом и был прощен. Дефо изменил смысл притчи: Робинзон, как и «блудный сын», покинувший отчий дом, вышел победителем – благополучный исход обеспечили ему его труд и опыт.

Образ главного героя

Образ Робинзона нельзя назвать ни положительным, ни отрицательным. Он естественен, а поэтому очень реалистичен. Юношеская безрассудность, толкающая его на все новые и новые авантюры, как в конце романа говорит сам герой, осталась с ним и в зрелом возрасте, он не прекратил свои морские путешествия. Эта безрассудность совершенно противоречит практическому уму мужчины, привыкшему на острове продумывать в деталях любую мелочь, предвидеть каждую опасность. Так, его однажды глубоко поражает то единственное, чего он не смог предвидеть – возможность землетрясения. Когда оно случилось, он понял, что обвал при землетрясении мог бы запросто засыпать его жилище и самого Робинзона, находящегося в нем. Это открытие заставило его не на шутку перепугаться и как можно быстрее перенести дом в другое, безопасное место.

Его практичность проявляется, главным образом, в умении добывать средства к существованию. На острове это его настойчивые поездки за припасами к затонувшему кораблю, изготовление бытовых предметов, приспособление ко всему тому, что мог дать ему остров. Вне острова это его доходная плантация в Бразилии, умение добыть деньги, строгий счет которым он всегда вел. Даже во время вылазки на затонувшее судно он, несмотря на то, что понимал абсолютную бесполезность денег там, на острове, все же забрал их с собой.

К его положительным качествам можно отнести хозяйственность, рассудительность, предусмотрительность, находчивость, терпение (сделать что-то на острове для хозяйства было чрезвычайно сложно и занимало это немало времени), трудолюбие. Из отрицательных, возможно, безрассудство и порывистость, в некоторой степени равнодушие (например, к своим родителям или к людям, оставшимся на острове, о которых он особо не вспоминает, когда появляется возможность покинуть его). Однако все это можно представить и по-другому: практичность может показаться излишней, а если прибавить внимание героя к денежной стороне вопроса, то его можно назвать меркантильным; безрассудство, да и равнодушие в данном случае, могут говорить о романтической натуре Робинзона. В характере и манере поведения героя нет однозначности, но это и делает его реалистичным и, отчасти объясняет, почему многие читатели верили в то, что это реальная личность.

Образ Пятницы

Помимо Робинзона, интересен образ его слуги Пятницы. Он дикарь и людоед по рождению, спасенный Робинзоном от верной смерти (его, к слову, тоже должны были съесть его же соплеменники). За это дикарь обещал преданно служить своему спасителю. В отличие от главного героя, он никогда не видел цивилизованного общества и до встречи с иноверцем жил по законам природы, по законам своего племени. Он — «естественный» человек, и на его примере автор показал, как цивилизация влияет на индивида. По мнению писателя, именно она естественна.

Пятница совершенствуется за весьма короткое время: он довольно быстро изучает английский, перестает следовать обычаям его соплеменников-людоедов, учится стрелять из ружья, становится христианином и т.д. При этом он обладает прекрасными качествами: он верный, добрый, пытливый, сообразительный, рассудительный, не лишен простых человеческих чувств, таких как любовь к отцу.

Жанр

С одной стороны, роман «Робинзон Крузо» принадлежит к литературе путешествий, так популярной в Англии того времени. С другой стороны, есть явно притчевое начало или традиция аллегорической повести, где на протяжении повествования прослеживается духовное развитие человека, а на примере простых, житейских подробностей раскрывается глубокий нравственный смысл. Произведение Дефо часто называют философской повестью. Источники создания этой книги весьма разнообразны, а сам роман и по содержанию, и по форме являлся произведением глубоко новаторским. С уверенностью можно сказать одно – столь оригинальная литература имела множество почитателей, поклонников, и, соответственно, подражателей. Похожие работы стали выделять в особый жанр «робинзонады», справедливо названный в честь покорителя необитаемого острова.

Чему учит книга?

В первую очередь, конечно, умению трудиться. Робинзон прожил на необитаемом острове двадцать восемь лет, но он не стал дикарем, не потерял признаки цивилизованного человека, и все это благодаря труду. Именно сознательная созидательная деятельность отличает человека от дикаря, благодаря ей герой держался на плаву и с достоинством выдержал все испытания.

Помимо этого, несомненно, на примере Робинзона показано, как важно иметь терпение, как необходимо учиться новому и постигать то, чего раньше никогда не касался. А развитие новых навыков и способностей рождает в человеке рассудительность и здравый ум, так пригодившийся герою на необитаемом острове.

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

У какой книги самое длинное название?

Подскажем: в заголовке триста четырнадцать букв! Детям эта книга известна как «Приключения Робинзона Крузо».

Итак, считайте, а точнее, читайте:

«Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо, моряка из Йорка, прожившего двадцать восемь лет в полном одиночестве на необитаемом острове у берегов Америки, близ устья великой реки Ориноко, куда он был выброшен кораблекрушением, во время которого весь экипаж корабля, кроме него, погиб, с изложением его неожиданного освобождения пиратами. Написано им самим».

Автором книги был Даниэль Дефо (1660/61–1731), под собственным именем и различными псевдонимами написавший очень много произведений: романы и эссе, памфлеты и трактаты, руководства и советы, поэму о живописи и всеобщую историю ремёсел. Но в памяти поколений он навсегда так и остался создателем одной удивительной книги. В ней есть кораблекрушения и погони, пираты и разбойники, перестрелки и побеги. Эта книга побила рекорды по количеству изданий, подделок и подражаний.

Но сначала расскажем о её появлении. История с моряком, который послужил прототипом для создания повести о Робинзоне, произошла на самом деле и не была выдумкой любителя фантастических сюжетов.

Александр Селькрег родился в 1676 году в Шотландии, на побережье Северного моря, в городке Ларго, в семье башмачника. Отец, хотел, чтобы его сыновья продолжили династию. У одного всё получалось хорошо, а Александру в мастерской было скучно. Его неудержимо влекло в харчевню «Красный лев», где собирались бывалые моряки. Спрятавшись за бочки, он слушал рассказы о «Летучем голландце» – паруснике с командой из мертвецов, о стране золота Эльдорадо, об отважных моряках и жестоких штормах, о дерзких набегах корсаров и награбленных богатствах.

Мальчику частенько попадало от отца: «Ну и бестолочь же ты, Санди, и руки у тебя не из того места растут!» И так эти попрёки надоели, что юноша ушёл из дома, поменял фамилию и поступил в матросы. Теперь его звали Санди Селькирк.

На корабле выяснилось, что с руками у Санди всё в порядке, да и с головой тоже. Тут всё получалось очень здорово! И молодой человек, мечтавший стать опытным моряком, вошёл в состав команды известного пирата Пиккеринга.

Санди стал не просто пиратом, а королевским пиратом. В те времена служить английской королеве было почётно. Испанцы и португальцы открыли Америку, объявили её своей собственностью, вывозили золото, англичан туда не пускали и топили английские корабли. А пираты отнимали у них награбленное для английской королевы.

Увы, вскоре судно, на котором плавал Александр, захватили французские пираты. Молодого матроса пленили и продали в рабство. Но ему удалось освободиться и наняться на другой пиратский корабль. Домой он вернулся с золотой серьгой в ухе и туго набитым кошельком. Но тихая жизнь быстро наскучила.

27-летний Александр в 1703 году записался в члены экипажа новой экспедиции Уильяма Дампьера – страстного натуралиста, путешественника, осуществившего кругосветное плавание и издававшего журналы, где рассказы о собственных приключениях и пиратах перемежались с описаниями природы далёких стран, заметками по географии и навигации.

Знаменитый капитан на двух судах готовился в плавание в Вест-Индию за золотом. Такая перспектива устраивала «заболевшего» морем и приключениями шотландца, ему предстояло служить боцманом на 16-пушечной галере «Сэнк пор». Кроме неё во флотилию входил 26-пушечный бриг «Сент Джордж» – подарок короля Англии.

Цель похода – нападение на испанские суда, захват городов на суше. Курс – южные моря, страны Латинской Америки. Словом, обычная для того времени грабительская экспедиция под лозунгом борьбы Англии с враждебной Испанией.

Поначалу плавание протекало спокойно, но вот умирает капитан судна «Сэнк пор», на котором служил Селькирк. Дампьер назначает нового – Томаса Стредлинга, человека с крутым и жестоким нравом. С этого времени начались трудности. И не только потому, что у боцмана Селькирка не заладились отношения с новым капитаном.

Путь теперь проходил по почти неисследованным морям. Полтора года корабли скитались по Атлантическому океану, совершая дерзкие набеги на испанские суда. А затем, следуя по Магелланову пути, вышли в Тихий океан. У чилийского побережья корабли разошлись. «Сэнк пор» взял курс на острова архипелага Хуан Фернандес, где рассчитывал запастись пресной водой. Здесь-то и разыгрались события, благодаря которым имя Александра Селькирка осталось в истории.

После очередной ссоры с капитаном Стредлингом боцман Селькирк решил покинуть «Сэнк пор», к тому времени уже изрядно потрёпанный и давший течь. В октябре 1704 года в судовом журнале появилась запись: «Александр Селькирк списан с судна по собственному желанию». В шлюпку погрузили кремневое ружьё и фунт пороху, пули и огниво, платье и бельё, табак, топор, нож, котёл, не забыли даже Библию.

Селькирк предпочёл необитаемый остров Маса-Тьерра, что значит «ближе к берегу», в 600 км к западу от Чили, чем остаться на ветхом корабле под началом враждебного капитана. В душе он надеялся, что долго пробыть на острове не придётся, ведь корабли заходили сюда за пресной водой. Несколько дней он валялся на берегу: то плакал, то молился, а потом понял, что так не годится, нельзя отчаиваться и терять надежду. И тогда он стал строить дом, приручать диких коз, на огородике посеял злаки. Он не голодал – на острове было много фруктов.

В Южном полушарии времена года идут наоборот: самый тёплый месяц – февраль, а самый холодный – август. Самая высокая температура летом была +19 градусов, а самая низкая зимой +12. Жить можно.

Время шло, а скорое избавление не наступало. Волей-неволей пришлось обосновываться всерьёз на клочке земли, затерянном в океане. Обследовав «владения», Селькирк установил, что остров покрыт густой растительностью и имеет около 20 км в длину и 5 км в ширину. На берегу можно охотиться на черепах и собирать в песке их яйца. В изобилии водились птицы, у берегов встречались лангусты и тюлени.

Первые месяцы было особенно трудно. И не столько из-за ежечасной борьбы за существование, сколько из-за одиночества. Как он сам рассказывал позже, потребовалось 18 месяцев, чтобы примириться с отшельничеством. Порой Селькирка охватывал страх: что если эта добровольная ссылка – на всю жизнь? И он проклинал и землю, приютившую его в океане, и тот час, когда решился на необдуманный поступок.

И всё же надежда не оставляла его. Каждый день Селькирк взбирался на самую высокую гору, часами всматриваясь в горизонт. Немало труда и выдумки потребовалось, чтобы наладить «нормальную» жизнь на острове. Он построил две хижины из брёвен и листьев. Одна служила ему «кабинетом» и «спальней», в другой же он готовил еду. Когда платье обветшало, сшил при помощи простого гвоздя одежду из козьих шкур. Сам смастерил сундучок и разукрасил его искусной резьбой: кокосовый орех превратил в чашу для питья.

Подобно первобытным людям, он научился добывать огонь трением, а когда кончился порох, стал ловить диких коз руками. Однажды во время такой охоты «вручную» он сорвался вместе с козой в пропасть и трое суток пролежал без сознания.

Настоящим бедствием для него стали крысы, которые сновали по хижине и грызли всё, что могли. Чтобы избавиться от них, ему пришлось приручить одичавших кошек, которые, были завезены на остров кораблями.

И так он прожил на острове почти пять лет. Никакого Пятницы у него не было. Однако видеть людей ему доводилось: к острову приплыл корабль, который стоял в бухте несколько дней, и всё это время Санди прятался в чаще. Он решил, что лучше жить на необитаемом острове, чем болтаться на рее. Ему очень не хотелось, чтобы его нашли и отправили на виселицу. Ведь это был испанский корабль, а Англия воевала с Испанией.

Тысячу пятьсот восемьдесят дней и ночей Александр провёл один на один с природой. Какое напряжение физических и моральных сил! Как не впасть в уныние, не дать отчаянию одержать верх?! Помогло трудолюбие – лучшее лекарство от болезни и одиночества. А ещё настойчивость в достижении цели, предприимчивость.

В начале 1709 года отшельничеству Селькирка пришел конец: 31 января в полдень со своего наблюдательного поста он заметил точку. Парус! Неужели корабль пройдет мимо? Скорее подать сигнал! Английский военный корабль «Дьюк» бросил якорь, и на берег за пресной водой отправилась шлюпка. Можно представить, как удивились матросы, встретив на берегу «дикого человека» в звериных шкурах, обросшего, не сумевшего произнести ни слова. За время, прожитое в одиночестве, моряк совсем разучился говорить, мычал что-то нечленораздельное.

Зато капитан, выяснив, кто он, сказал: «Вы много страдали здесь, но благодарите Бога, потому что этот остров спас вам жизнь! Вскоре после того, как вас высадили, ваш корабль попал в шторм и затонул почти со всей командой, а уцелевший капитан и несколько матросов попали в руки испанцев».

Лишь 14 октября 1711 года Александр Селькирк вернулся в Англию. Казалось, что после такой передряги он, одумавшись, вернётся домой, в Ларго, и займётся сапожным делом. Но нет, моряк становится королевским пиратом – помощником капитана Роджерса на корабле «Дюшес».

Через три года он напишет книгу «Вмешательство Провидения, или Необычайное описание приключений Александра Селькирка, написанное его собственной рукой». Когда лондонцы узнали о похождениях земляка, он стал популярен. Но моряк скоро наскучил публике, так как не умел интересно рассказывать о пережитом. Пребывание на острове не прошло для него бесследно: угрюмый взгляд отпугивал людей, молчаливость и замкнутость раздражали. До самой своей смерти Александр был королевским пиратом, плавал на кораблях – он любил море больше, чем сушу, и предпочитал опасность покою.

Книга Селькирка не имела успеха, говорили, что скучно написано. Однако это сочинение заинтересовало Даниэля Дефо, который многое в этой истории изменил и выпустил другую книгу. Ту самую, которую читают и знают все – про Робинзона Крузо.

Жизнь Даниэля Дефо полна превратностей и приключений и не менее интересна, чем жизнь его героя. Сын небогатого буржуа, Дефо знал, что надёжное и прочное положение в обществе может обеспечить только богатство. Он бросался от одного коммерческого мероприятия к другому, богател и разорялся. Торговые неудачи нередко сторицей возмещала литературная деятельность.

Подробнее узнать о жизни английского писателя Даниэля Дефо и о создании книги о приключениях Робинзона Крузо вы можете, познакомившись с очерком Вл. Сашонко «Перо и кнут».

Вл. Сашонко

Перо и кнут

Книга, которая уже прожила четверть тысячелетия, но продолжает нести радость открытия всё новым и новым поколениям юных читателей - поистине счастливая книга. Вряд ли найдётся человек, с детства не знавший и не любивший «Робинзона Крузо». «Робинзон» увидел свет в 1719 году. Однако мало кто читал не менее захватывающий приключенческий роман, каким являлась жизнь самого автора этой книги - Даниель Дефо.

Нет, он не терпел кораблекрушений, как Крузо, не сражался с каннибалами и почти всю свою жизнь безвыездно провёл на давно обитаемых Британских островах. И всё же его жизнь была столь необычна, что дала повод одному учёному озаглавить свою книгу о нём так: «Жизнь и приключения Даниэля Дефо, автора „Робинзона Крузо"»...

Дефо жил в бурную эпоху, которая последовала за английской буржуазной революцией XVII века. Он родился в семье лондонского бакалейщика и торговца свечами Джеймса Фо в 1660 году. Уже значительно позже, когда он стал близок к королевскому двору, Даниэль сам присоединил к своей простонародной купеческой фамилии Фо аристократическую частицу «де». Сочинил он себе и герб, и латинский девиз. Хотя это не делало самозванного дворянина аристократом, зато вызывало постоянные издевки и уколы со стороны его врагов. А врагов у Дефо хватало. И личных, и политических, и религиозных. Всю жизнь ему пришлось лавировать между ними как на острие ножа...

Получив весьма хорошее по тому времени образование, Даниэль в шестнадцать лет стал, как и его отец, коммерсантом и проявил в этом деле незаурядные способности. В восемнадцать лет он уже самостоятельно заключал крупные сделки и вскоре начал объезд торговых портов Англии и Европы. Дефо побывал в Португалии, Испании, Италии, Франции, Германии, Голландии.

Вернувшись в Лондон, молодой купец прочно и навсегда осел там, не покидая больше Англию ни на один день. Зато сами Британские острова он избороздит потом вдоль и поперёк и будет знать их так хорошо, что на склоне лет напишет трёхтомную книгу «Путешествие по всему острову Великобритании», которая станет первым путеводителем по стране.

Итак, в 1683 году двадцатитрёхлетний Даниэль Фо обосновался в самом оживлённом квартале лондонского Сити, как исстари называется деловой центр британской столицы. Главным занятием Даниэля была торговля галантереей и шляпами. Он любил вести в торговле большую и часто весьма рискованную игру. Точно так же будет вести себя Дефо и в политике, в которую он, наряду с коммерцией, вскоре уйдёт с головой.

Осев в своей лавке перед входом в улочку Чэндж-Элли, Даниэль любил поддерживать за собой репутацию не только добропорядочного коммерсанта, но и острослова, знатока литературы, писателя.

В 1691 году Дефо сделал первую пробу своего пера - острого и бойкого, которое принесёт ему в дальнейшем сотни триумфов и тысячи неприятностей: он написал несколько стихотворных сатир на злобу дня... Но прежде чем публика обратила внимание на новоявленного купца-литератора, купцу-коммерсанту пришлось пережить банкротство. Придавленный многочисленными неблагоприятными обстоятельствами, он не в состоянии был рассчитаться со всеми кредиторами, которые вдруг потребовали возврата выданных ему денежных сумм.

В ту эпоху банкротов карали очень сурово. И вот Дефо, как все неоплатные должники того времени, взял да и скрылся в квартале монетного двора. Там он сразу угодил в общество самых отъявленных мошенников и разбойников с большой дороги. Однако бандитский притон пришёлся ему не по душе, вызвал ужас и отвращение. Как только представилась возможность, Дефо тайно бежал в Бристоль и скрывался там в течение многих недель, выходя подышать свежим воздухом на улицу лишь по вечерам.

Тем временем жене Дефо и его друзьям удалось кое-как уладить дело, и, вернувшись в Лондон, он снова с головой ушёл в коммерцию и... писательство. «Опыт некоторых проектов» - так назывался первый крупный труд, изданный Дефо. В нём шла речь о политических и социальных реформах, которые надо было, по мнению Дефо, провести, чтобы сделать Англию сильной и благоденствующей.

Трактат обратил на себя внимание королевского двора и правительства. Дефо был щедро вознаграждён. Он сумел собрать достаточный капитал и построил недалеко от Лондона черепично-кирпичный завод, который начал приносить немалые доходы. Одновременно Дефо возглавлял королевскую комиссию по взиманию налога на стекло, был управляющим и контролёром королевских лотерей, вёл самую оживлённую торговлю тканями и вином, писал сатирические памфлеты и сатиры в стихах на злободневные темы, издавая их, как тогда было принято, анонимно, то есть без указания имени автора.

Слава удачливого предпринимателя стала дополняться всё более шумной славой писателя-сатирика. Необычайный переполох наделал памфлет Дефо, метко разивший господствовавшую в стране англиканскую церковь и её высшее духовенство. Правительство королевы Анны, занявшей престол после смерти Вильгельма Оранского, отдало приказ об аресте Дефо, «виновного в преступлениях и проступках чрезвычайной важности».

Пришлось неугомонному купцу-памфлетисту вновь бежать, но теперь уже не от кредиторов, а от суда. Он опять укрылся в одном из многочисленных убежищ, которые предоставляло лондонское Сити преступникам, разыскиваемым полицией. О его местонахождении знала только жена. Тем временем «Лондонская газета» предложила пятьдесят фунтов стерлингов тому, кто выдаст властям Даниэля Дефо, и описывала приметы преступника. Парламент объявил его памфлет бунтарским, и он был сожжён рукой палача.

Пять месяцев прятался Дефо, но в конце концов нашёлся доносчик, который выдал его. Даниэля Дефо поместили в Ньюгетскую тюрьму. Однако и здесь он продолжал писать памфлеты и пересылал их издателям.

Суд приговорил Дефо к штрафу, к троекратному выставлению у позорного столба на площади и к заключению в Ньюгете, «доколе это будет угодно королеве».

29 июля 1703 года в сопровождении гвардии памфлетист был доставлен к позорному столбу на площади перед королевской биржей. Столб находился на помосте. В верхней его части имелась колодка с отверстиями для головы и рук. Дефо был привязан к столбу.

Однако он не производил впечатления несчастного осуждённого,- это был скорее победитель, вдоволь посмеявшийся над власть имущими, над теми, кто хотел затормозить развитие общества. Уже в тюрьме, незадолго перед этим, Дефо написал «Гимн позорному столбу», который его друзья отпечатали и распространили среди лондонцев.

В своём «Гимне» Дефо заявлял, что его осудили несправедливо, что люди, приговорившие его к позорному наказанию, бесчестны. Они мстили ему за смелость, за то, что он восстал против несправедливости...

Эта стихотворная сатира, как и всё поведение Дефо, имела большое общественное значение в борьбе за свободу мысли.

Осуждённого выставляли у столба ещё дважды - 30 и 31 июля. Но церемония, которая, по замыслу церковников, должна была навсегда осрамить и вычеркнуть Дефо из общественной жизни, превратилась в его невиданный триумф.

Эшафот окружали тысячи лондонцев, которые, вместо грязи, тухлых яиц и гнилых огурцов, забрасывали Дефо цветами, а он улыбался им с высоты. На третий день приветствия и овации превратились в настоящее буйство. Ещё до прибытия Даниэля на площадь, позорный столб был украшен зеленью. Во время казни непрерывно раздавались приветственные возгласы в его честь и брань в адрес правительства, поступившего так несправедливо. По толпе гуляли жбаны с вином. Став на одно колено, лондонцы пили за здоровье Дефо и посрамляли его врагов. Со всех сторон ему протягивали оловянные кувшины, полные вина или пива, ему бросали венки из цветов...

Так Дефо доказал правительству королевы Анны, что перо сильнее кнута. Он доказывал это потом ещё не раз, доказывал всем своим современникам, друзьям и врагам.

Выйдя из тюрьмы через пять месяцев, Дефо окунулся в бурный поток самой разнообразной деятельности, как всегда захватившей его без остатка: коммерция со всеми её бесчисленными хитросплетениями, выполнение тайных заданий правительства в качестве агента политической разведки, что было связано с постоянными разъездами по стране и необходимостью играть разные роли, нередко с риском для жизни, писание памфлетов, поэм, фантастических сатир, очерков, больших книг-трактатов по самым различным вопросам.

К этому ещё добавилась журналистика. Дефо начал издавать газету «Обозрение», которая выходила три раза в неделю на четырёх страницах небольшого формата. Всю газету Дефо писал сам, один: даже когда он находился в отъезде, газета продолжала выходить, поскольку Дефо, где бы он ни был, посылал своему типографу материал для очередных номеров.

Энергия и трудоспособность Дефо поистине поразительны. Над ним снова не раз нависала то та, то другая угроза - банкротства, ареста, тюрьмы или убийства из-за угла, но он никогда не терял присутствия духа, мужества и уверенности. Доводилось вступать ему и врукопашную, драться на шпагах...

Дефо было уже под шестьдесят, когда он, отойдя от политических дел и уединившись в тихом лондонском пригороде Сток-Ньюингтоне, решил написать книгу о жизни одинокого путешественника на пустынном острове. Что натолкнуло его на эту мысль?

В то время в Англии уже широко была известна история шотландского моряка Александра Селькирка, который за ссору с капитаном корабля был высажен и оставлен на необитаемом острове Хуан Фернандес в Тихом океане, приблизительно в семистах километрах от берегов Чили. Там он провёл почти четыре с половиной года в полном одиночестве и дошёл до дикого состояния, потеряв дар речи. Его спас и доставил в Англию капитан Роджерс, совершавший кругосветное плавание в 1709 году.

Весть о приключениях Селькирка быстро разлетелась по стране. О них написал в своём сочинении «Путешествие на корабле вокруг света» сам капитан Вудс Роджерс, им посвятил свою книгу и другой мореплаватель - капитан Эдвард Кук. Краткий очерк о судьбе Селькирка в журнале «Англичанин» поместил писатель Ричард Стиль.

Хорошо были известны также другие истории моряков, попавших в необычные ситуации. Есть предположение, что и Дефо встречался с Селькирком. Но тогда Дефо был столь загружен всякими делами, что ему было не до приключений матроса. Он вспомнил о них позже, когда отошёл от активной общественной жизни и у него появилось свободное время, а кроме того, необходимость заработать на приданое дочерям.

Дефо взялся за перо. Прежде всего он, разумеется, придумал заголовок - длинный-предлинный, но зато весьма привлекательный. Чтобы никто не мог обвинить его в том, что он просто пересказал приключения Александра Селькирка, Дефо не только перенёс необитаемый остров с Тихого океана в Атлантический, в устье Ориноко, не только населил окрестные тропические острова, наряду с каннибалами, также... пингвинами и тюленями, но и перенёс действие на полстолетия раньше, в XVII век.

Издатель, которому Дефо показал заголовок, почуял выгоду и заказал ему книгу на предложенный сюжет приблизительно в 30 страниц. Дефо писал «Робинзона» с невиданной быстротой и завершил его в несколько недель.

25 апреля 1719 года книга вышла в свет и была раскуплена молниеносно. Она имела колоссальный успех, тем более что многие принимали автобиографические мемуары Робинзона Крузо за чистую монету: ведь имя подлинного автора нигде не значилось.

Воодушевлённый успехом, Дефо за три месяца написал продолжение приключений Робинзона - о его возвращении на остров, о путешествии на Мадагаскар, в Индию, Китай и о переходе из Пекина в Архангельск. Уже 20 августа того же 1719 года второй том поступил в продажу. Он был тоже встречен читателями с восторгом. И только третий том, появившийся в свет год спустя, скучный и нравоучительный, успеха не имел.

За свою долгую жизнь Дефо создал почти четыреста произведений, в том числе много и толстых романов, написанных вслед за «Робинзоном». Но лишь «Робинзону Крузо» суждено было обессмертить его имя, хотя сам Дефо этого и не подозревал.

«Приключениями Робинзона», переведёнными на многие языки, восхищались писатели и поэты, юные и взрослые читатели XVIII и XIX веков. Впервые изданная на русском языке в 1762 году, книга Дефо уже более двухсот пятидесяти лет является добрым спутником и наших соотечественников.

Невозможно представить себе мировую литературу без «Робинзона», невозможно представить человека, который бы ещё в детстве не прочёл бессмертную книгу о приключениях Робинзона Крузо.

Литература

1. Коростылёва В. Кто ты, Робинзон Крузо? /Читайка. – 2008. – №2.

2. Соломко Н. Интервью с Робинзоном /Читайка. – 2006. – №9.

3. Сашонко Вл. Перо и кнут /Искорка. – 1969. – №10.